Аркадий Смолин, обозреватель РАПСИ

На прошлой неделе президент РФ Дмитрий Медведев анонсировал новые методы ужесточения борьбы с экстремизмом. Его предложение очистить госслужбу от радикалов, судя по отсутствию резонанса, было недопонято в обществе. А ведь речь фактически идет о люстрации.

Несколькими днями ранее о похожем проекте (в отношении членов КПСС) заговорили в Грузии. Сразу после обнародования  планов по ужесточению санитарных норм в органах власти столицы этих двух государств залихорадило приступами немотивированного насилия.

Разгон митинга оппозиции в Тбилиси и избиение гомосексуалистов в Москве можно рассматривать как формальное обоснование проведения процедуры люстрации в экстренном порядке.

Ситуация в России выглядит трагичнее, чем в Грузии. Если у наших соседей вопрос стоит о насильственной смене власти, то российское общество посылает недвусмысленные сигналы о намерении закончить разговоры о ликвидации "правового нигилизма" развертыванием тотального "правового холокоста".

Правовой холокост

Второй раз за полгода возле Кремля прошли масштабные акции по "возбуждению ненависти по признакам принадлежности к какой-либо социальной группе" (статья 282 УК РФ). Сначала сотни футбольных фанатов призывали "мочить черных", теперь десятки мускулистых молодчиков и псевдосвященников, обряженных в карнавальную форму с фашистским оттенком, избивали т.н. "геев", коими были названы прохожие с разноцветными флагами и табличками, призывающими соблюдать толерантность.

Многие удивляются, почему манифестации на Манежной площади в декабре прошлого года прошли настолько мирно. Как получилось, что милиция и ОМОН позволили агрессивно настроенным фанатам сначала перекрыть Ленинградский проспект (хотя о своем намерении они широко объявили за несколько дней), а затем и вплотную подойти к Кремлю. При этом те же самые служители правопорядка с нескрываемым удовольствием ежегодно участвуют в причинении боли участникам "гей-митингов".

Популярностью сегодня пользуется убеждение, что всплеск уличного экстремизма связан с ростом популярности молодежных движений, боевую силу которых составили футбольные (и не только) хулиганы. Однако культ физического превосходства – это правила поведения социальных низов. Он существует во всех странах мира, но обычно выглядит комично на фоне культуры других слоев.

У нас же представителями маргинальной культуры являются некоторые депутаты, чиновники, бизнесмены, милиционеры артисты, спортсмены и уголовники (занимающиеся излечением наркоманов и воспитанием молодежи). Таким образом, культ силы не только легализован, но и превращен в доминантную культуру. Поэтому нет ничего удивительного в сокращении дистанции между уличными бойцами и служителями правопорядка, отличить которых друг от друга часто становится возможным только благодаря форменной одежде.

Пропаганда насилия

В этой связи интересно вспомнить, откуда вообще взялась эта народная забава по ежегодному избиению гомосексуалистов в Москве.
Обычно для полного формирования и даже смены представлений о нормах поведения человеку требуется значительно меньший срок, чем восемнадцать лет. Так что абсолютное большинство нынешних жителей Москвы – "продукт воспитания" Юрия Лужкова.

Сегодня принято раскрывать шокирующие сведения о противозаконных действиях экс-мэра столицы. Между тем никто не касается вопроса допустимости его риторики. Хотя преступные последствия заявлений Лужкова, возможно, нанесли обществу существенно больший ущерб, чем созданные при его попустительстве (или участии) коррупционные схемы.

Нынешний критический настрой к личности Лужкова не отменяет того факта, что рейтинг его за все годы правления не падал ниже 50%, что является подтверждением особого статуса общественного доверия. Это доверие экс-мэр использовал для насаждения культуры нетерпимости к инакомыслящим (в первую очередь, сексуальным меньшинствам).

Лужков прямо называл открытые шествия людей нетрадиционной ориентации омерзительным, патологичным и опасным деянием. И призывал не допустить оного в столице любой ценой. Фактически мэр Москвы выпестовал группу преступников, готовых ломать руки и головы людям за их предпочтения в интимной жизни.

Разжигающие ненависть высказывания велись с государственного поста, но почему-то оставались без внимания соответствующих служб.

Возможно, причина в отсутствии у них полномочий. Косвенным подтверждением этой версии служит тот факт, что между двумя акциями на Манежке хронологически уместилось множество провокационных высказываний чиновников, причем сделанных публично.

Например, мэр Читы Анатолий Михалев на пресс-конференции 24 февраля огорчился: "К сожалению, мы не имеем лицензии на отстрел бомжей, а других законных способов справиться с ними сегодня нет".

Два месяца спустя бывший тогда пресс-секретарем Федеральной миграционной службы Константин Полторанин, в интервью ВВС заявил, что "на кону стоит выживание белой расы и в России этот вопрос ощутим".

Про желание государственного советника III степени Олега Матвейчева намотать на гусеницы оппозицию не будем даже вспоминать.

Сегодня мы наблюдаем парадоксальную картину: первые лица государства называют недопустимыми любые формы экстремизма. При этом их непосредственные подчиненные своими высказываниями формируют дискурс нетерпимости. Радикальная риторика властей размывает границы представления о сути экстремизма как у простых граждан, так и у правоохранителей, в результате чего вокруг 282-й статьи противоречий больше, чем точек консенсуса, в результате чего она лишается смысла и превращается в репрессивный инструмент.

Потребность в люстрации

Чтобы вписать экстремизм в правовые рамки, надо избавиться от политической шизофрении в его трактовке: когда в одной фразе умещается забота о материально необеспеченных гражданах и рассматривается возможность насильственно ликвидации бездомных.

Речь идет о люстрации экстремистов. Любое радикальное высказывание должно стоить человеку карьеры - так давно принято в цивилизованном мире (без всяких скидок на иронический контекст высказывания и статус оратора – доказательством чему служит "изгнание" с Каннского фестиваля одного из величайших режиссеров современности Ларса фон Триера).

Президент Медведев абсолютно верно указал два основных источника угрозы распространения экстремистских настроений в стране: госслужащие и работники системы образования. Они формируют нормы поведения и морали. В результате популярности среди чиновников и учителей радикальных воззрений, "культ силы" у нас накладывается на риторику "нормальных людей".

"Нормальные люди" - самая опасная социальная категория в мире. Научный факт, что все жесточайшие массовые преступления становятся возможны благодаря диктатуре "нормальных людей" - начиная от "охоты на ведьм", заканчивая холокостом (давно опубликованы документы, которые подтверждают, что участвовать в массовых расстрелах добровольно вызывались социально ответственные "отцы семейств", желающие здоровья и процветания своей нации).

Сегодня "нормальные люди" отстаивают "православные" и "семейные" ценности, на этих ценностях, по их словам, базируется "Великая Русь", во имя которой они призывают уничтожить, загнать в подпол "гомиков", "черных", "олигархов".

Политика унижения

В материале про "политику унижения" я уже касался проблемы подмены в российском обществе правовых форм взаимоотношений биологическими механизмами управления в звериной стае. Сегодня появилась возможность наглядно проиллюстрировать  этот тезис.

После многолетних наблюдений ученые убедились, что для управления стаей приматы практически не применяют грубую силу. Наоборот, прослеживается тенденция: чем ниже животное стоит в социальной иерархии, тем агрессивнее его поведение.

Ученые пришли к выводу, что агрессия является биохимическим следствием постоянного стресса. Униженное животное активизируется в поисках более слабого для повышения своего статуса с помощью демонстративного насилия.

Зоологи и антропологи давно истязают себя бесплодным поиском границы, отделяющей примата от человека разумного. Сейчас одной из доминирующих в научном мире является версия "этикета". Человек вынужден искать «моральные обоснования» для совершения поступка, пойти на который его вынуждает инстинкт примата. Например, желание повысить свой статус путем агрессии и компенсировать унижение, причиняемое телевидением, гаишниками, начальством и пр., люди вынуждены облекать в риторику борьбы за "мораль".

Такое поведение вполне естественно для человеческого общества на раннем этапе его развития. Однако недопустимо в цивилизованном мире. Очень жаль, что сегодня на наших глазах ведется последовательная пропаганда стремительной инволюции общественного поведения.

Пропаганда гомосексуализма

В заключение, я хочу сказать, что лично мне не нравится ежегодная навязчивая пропаганда гомосексуализма на центральной улице страны. Этой пропагандой занимаются милиционеры, фашиствующие псевдосвященники и мускулистые молодчики, которые демонстративно избивают мирных граждан. Меня огорчает, что любой вменяемый человек, при просмотре видеозаписи диспута матерящихся, тыкающих и пускающих пену ненависти "нормальных людей", вынужден будет идентифицировать себя с гомосексуалистами. Когда "нормальные люди" в цветастых трусах утаскивают в переулок девушек под ухмылки прохожих, не остается никакой моральной возможности признавать "традиционные ценности" культуры такого общества.

Те, кто избивает представителей сексуальных меньшинств, желающих лишь узаконить свои отношения, мечтающих о семье и моральной ответственности, запугивают вовсе не геев – они деморализуют тех, кого убедили слова президента о необходимости соблюдать закон, о правовом обществе, о равноправии и недопустимости экстремизма. Эти акции устрашения ведут вовсе не к "оздоровлению нации", а только лишь убеждают талантливых, свободомыслящих, прогрессивных молодых специалистов бежать за границу, где нет риска обнаружить себя завтра в группе подлежащих искоренению "уродов".

Возможно, проведение гей-парада в центре столицы – не лучшее мероприятие для общественной нравственной и социальной стабильности. Однако безнаказанная риторика публичных чинов о неполноценности той или иной социальной группы, обсуждения целесообразности применения мер насилия, нивелируют все усилия президента по формированию гражданского общества, превращая его в сто сорока миллионную стаю. Если эти чиновники достойны государственной службы, а озлобленные маргиналы могут перед телекамерами набрасываться на людей, не скрывая своего лица, запишите меня в геи.