Уже в конце ноября текущего года тяжело больные подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений перестанут пополнять контингент российских следственных изоляторов. Такой президентский законопроект депутаты Госдумы собираются принять сразу в трех чтениях до конца октября, заявил 20 сентября на пресс-конференции глава думского комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников. Нет никаких сомнений, что с утверждением нововведений не станут тянуть и сенаторы верхней палаты, которые имеют возможность побить очередной думский рекорд. Благое намерение снизить число смертей в СИЗО чуть ли не до ноля, между тем, небезупречно ни юридически, ни практически.
Владимир Новиков, обозреватель РАПСИ
Что имеем
Появление в нижней палате новой инициативы главы государства можно считать логическим завершением компании, стартовавшей с момента смерти в изоляторе сначала Сергея Магнитского, а потом и Веры Трифоновой.
В пояснительной записке к внесенному Дмитрием Медведевым законопроекту об изменении статей 110 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) РФ и 24 закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" приведена официальная статистика. В 2008 году в российских СИЗО умерло 276 человек. В прошлом - 233 лица. У подавляющего числа покойных к моменту попадания в камеру была "нередко трудноизлечимая болезнь или некурабольная патология - запущенные случаи туберкулеза, ВИЧ-инфекция на терминальной стадии заболевания, онкопатология и др."
Законодательство до сих пор формально не конкретизирует основания изменения меры пресечения на более мягкую из-за ухудшения состояния здоровья подозреваемого или обвиняемого, вызванного тяжелым заболеванием.
При этом российские осужденные находятся в куда лучшем положении. Уголовный кодекс и УПК уже довольно давно содержат прямые отсылы на перечень заболеваний, наличие которых автоматически избавляет преступника от сомнительного удовольствия провести годы в тюрьме или колонии. Перечень утвержден постановлением Правительства РФ номер 54 от 6 февраля 2004 года. В нем около 40 заболеваний: от ВИЧ-инфекции и все того же туберкулеза до тяжелых форм сахарного диабета (им, к примеру, страдала погибшая Трифонова) и психических расстройств.
Эффект отсутствия
Вольным или невольным застрельщиком давно назревших преобразований в конце мая этого года стала Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) РФ.
Ведомство Александра Реймера, пострадавшее по всем статьям от сотен смертей (увольнение президентом двух десятков генералов ФСИН в начале декабря прошлого года было фактической реакцией всего на одну - юриста Магнитского), предложило достаточно легко реализуемую вещь. Надо просто распространить действие правительственного постановления на лиц, содержащихся в СИЗО. Любой подозреваемый или обвиняемый через адвоката получил бы право ходатайствовать перед судом или ведущим его дело следователем об изменении меры пресечения в связи с тяжким недугом.
Намерение в итоге пропало где-то в коридорах Минюста, взявшегося за экспертизу законопроекта. Не сильно улучшило ситуацию разосланное администрациям следственных изоляторов распоряжение главы ФСИН, по которому ходатайствовать в суд об изменении меры пресечения должно было руководство СИЗО, а не хворающий подследственный или его защитник.
Замысел руководства исправительного ведомства изначально был обречен на провал. И вот почему. ФСИН в данном случае выступал и выступает простым исполнителем. Сказали службе держать подозреваемого за решеткой - она держит. Сказали выпустить - выпустит.
"Решение об аресте кого-либо принимает суд по ходатайству следствия. Суд в свою очередь руководствуется законом, а не распоряжениями ФСИН", - уверен представитель Правительства РФ в высших судах Михаил Барщевский.
Головное министерство, впрочем, от самой идеи гуманизировать правила игры в отношении больных, находящихся за решеткой, не отказалось. Правда, пока это не касалось тех, кто пребывает в СИЗО. 21 июля на сайте Минюста был опубликован законопроект, по которому предлагается внести изменения в статью 117 Уголовно-исполнительного кодекса РФ. Главная мысль: помещать осужденных в изоляторы (в том числе и штрафные) предлагается только после медосмотра и при наличии письменного заключения врача.
По данным РАПСИ, в Госдуму данная инициатива пока не попала.
Наводящие вопросы
То, что не удалось ФСИН, совершенно естественным образом получается у главы государства. Скорее всего, при подготовке документа поучаствовал опять же Минюст. А, может, и был его основным "толкачом".
Понятно, что нижняя палата с вероятностью 99,9% выполнит обещание, данное Крашенинниковым. К концу октября в Совет Федерации уйдет принятый закон, поправки к которому вряд ли изменят общую концепцию. На ум приходит множество аналогичных ситуаций. Стоит хотя бы вспомнить, с какой быстротой депутаты утверждали "обратные" изменения в Кодекс РФ об административных правонарушениях, ныне запрещающие россиянам управлять транспортными средствам, имея в крови хотя бы 0,001% алкоголя.
Между тем внесенный в Госдуму законопроект имеет ряд изъянов.
В статью 110 УПК РФ предлагается ввести такую норму: заключение под стражей заменяется более мягкой мерой пресечения в случае выявления у подозреваемого или обвиняемого тяжелого заболевания. Болезнь должна быть удостоверена медицинским заключением, вынесенным по результатам медосвидетельстввания. Порядок и форма работы медиков утверждаются Правительством РФ.
Главе кабинета министров на днях уже было дано президентское поручение обеспечить издание соответствующего нового постановления.
При подготовке этого документа глава государства предлагает обратить особое внимание "на необходимость исключения возможности содержания под стражей лиц, излечение которых в условиях содержания под стражей невозможно, а также на необходимость проведения медицинского освидетельствования независимыми медицинскими экспертами". Срок – не позднее принятия законопроекта нижней палатой во втором чтении. То есть вторая половина октября.
Очевидно, что старым постановлением шестилетней давности при подготовке нового воспользоваться не удастся. Например, в данном документе есть пункт 9, по которому "медицинское освидетельствование осужденного проводится не позднее 10 дней со дня поступления в медицинскую комиссию медицинских документов". Несомненно, что для помещаемых в СИЗО, когда счет идет не на сутки, а на часы, такие сроки неприемлемы. Для помещаемых в СИЗО, когда счет идет не на сутки, а на часы, такие сроки неприемлемы.
Второй пример. Пояснительная записка к законопроекту, разумеется, в силу своего статуса не имеет юридического значения. Однако невольно говорит о духе поправок. В ней открытым текстом сказано, что положениями статьи 110 УПК "предусматривается возможность отмены меры пресечения, когда в ней отпадает необходимость, или изменения ее на более мягкую".
То есть авторы законопроекта оставляют судьям право воспользоваться внутренним убеждением, оценивая и медицинское заключение, и личность подозреваемого, и тяжесть преступления, которое ему инкриминируется. При избрании меры пресечения все эти факторы суды станут по-прежнему учитывать в совокупности. Кто-то кинет камень в судью, который не отпустит под подписку о невыезде больного раком педофила, пойманного чуть ли не с поличным? Вряд ли. Возможны ли ситуации, когда судья предпочтет не обращать внимания на диагноз обвиняемого, скажем, не в убийстве, а в мошенничестве? Вполне возможны.
Наконец, не стоит сбрасывать со счетов юристов. Медики связаны не только действующим законом, но и клятвой Гиппократа.
Конституционная функция адвоката - пользоваться всеми возможными средствами правовой защиты, в том числе и для того, чтобы клиент не оказался взаперти. "Я бы, правда, называл это не какой-то уловкой, а прямой собственной обязанностью", - говорит адвокат Дмитрий Аграновский.
И, пожалуй, самый важный момент. Скорое утверждение новых поправок вовсе не означает, что с лица земли исчезнут коррумпированные медики и пытающиеся их подкупить граждане. Тем более, что принятые в в свое время также в пожарном порядке другие президентские инициативы - по борьбе непосредственно с коррупцией - на практике пока очевидного положительного эффекта не дали.
