Алла Амелина, депутат Госдумы РФ первого созыва, журналист, сопредседатель историографического сообщества «Политика на сломе эпох»:
В условиях радикального реформирования российской экономики в начале 90-х годов возникли и новые реалии, советскому плановому хозяйству не присущие. Это, в частности, несостоятельность, или банкротство. И, разумеется, эти процессы требовали законодательного регулирования.
Первая версия закона «О несостоятельности (банкротстве)» была принята Верховным Советом РФ в 1992 году. Однако события в новейшей истории России развивались столь стремительно, что спустя буквально пару лет стало очевидно, что действующий закон устарел. В Госдуме РФ первого созыва новый вариант закона о банкротстве был разработан, но принять его успели только в первом чтении. Между тем жизнь не стояла на месте. Ко времени, когда аналогичный закон был вынесен на рассмотрение депутатов второго созыва, было издано более трех десятков подзаконных актов, так или иначе регулирующих процедуру банкротства: от указа президента до распоряжений налоговой службы. Разумеется, такой разнобой не мог не привести к противоречиям и несогласованности. Не говоря уже о принятом первой Думой Гражданском кодексе, безусловно требовавшем нового закона о несостоятельности.
И вот в июне 1997 года рабочая группа под руководством Павла Бунича (НДР) представила законопроект «О несостоятельности (банкротстве)». Поначалу не все шло гладко. Четыре раза этот вопрос «выпадал» из повестки дня. Наконец на пятый раз депутаты буквально возопили: «уедем в отпуск, за два месяца от предприятий ничего не останется!» «дайте 20 минут на законопроект, это связано с вопросами безопасности обращения собственности в нашей стране!»
Призыв депутатов (причем от разных фракций) был услышан.
Проект закона «О несостоятельности (банкротстве») представлял заместитель председателя Комитета ГД по собственности, приватизации и хозяйственной деятельности Владимир Ларицкий («Российские регионы»). Прежде всего он сообщил, что над ним работала группа профессионалов: представители Высшего Арбитражного Суда, Института развития правовой экономики, член-корреспондент РАН Павел Бунич и он сам как эксперт-промышленник (Ларицкий был генеральным директором акционерного общества «Автокран», кран «Ивановец»). Он оценил законопроект как «почти идеальный». К тому же ранее такой закон был принят как модельный в странах СНГ.
Из основных положений законопроекта о банкротстве Ларицкий упомянул следующие. ФУДН (Федеральное агентство по делам о несостоятельности) как государственный орган лишался полномочий публиковать список предприятий-банкротов и возбуждать дела о банкротстве от имени государства. Его задача — анализ ситуации и предупреждение банкротства. Причем роль этого государственного органа повышалась, о чем свидетельствует тот факт, что его деятельность должна регламентироваться федеральным законом, а не подзаконным нормативным актом, как ранее.
Вводились новые требования к арбитражным управляющим. Если ранее достаточно было иметь высшее юридическое или экономическое образование либо обладать опытом хозяйственной работы, а также не иметь судимости и не быть должностным лицом должника или кредитора, то теперь претендовать на роль управляющего мог только гражданин, имеющий лицензию ФУДН.
Законопроектом предусматривались особенности банкротства различных категорий должников: градообразующих и страховых организаций, коммерческих банков и иных кредитных организаций, профессиональных участников рынка ценных бумаг, крестьянских (фермерских) хозяйств, индивидуальных предпринимателей и граждан. Впервые вводился институт банкротства физических лиц, не являющихся индивидуальными предпринимателями.
Таковы вкратце основные положения проект закона «О несостоятельности (банкротстве)» образца 1997 года. В первом чтении за него проголосовал 361 человек.
За четыре месяца, прошедшие до этапа второго чтения, к проекту поступило 442 поправки, в том числе 276 от субъектов Федерации. Правда, как отметил Владимир Ларицкий, принципиальных предложений, которые как-то поменяли бы концепцию, не было.
Комитет 199 поправок рекомендовал принять, 243 - отклонить. При этом, подчеркнул докладчик, принятая в первом чтении концепция закона «О несостоятельности (банкротстве)» - предупреждение банкротства, сохранение и восстановление платежеспособности предприятия, а также то, что суд является единственной высшей инстанцией в процедуре банкротства, а государственные органы власти лишаются возможности напрямую банкротить предприятия, - остается и даже усиливается.
Отдельно обсуждался вопрос о банкротстве к градообразующих предприятий. Вначале было записано, что таковыми считаются те, где работают 10 тысяч человек. Но поскольку к тому времени таких предприятий становилось все меньше, планка была опущена до 5 тысяч. Также градообразующими организациями признавались юридические лица, работники которых с учетом членов их семей составляли не менее половины населения соответствующего населенного пункта.
Серьезную озабоченность депутатов-аграриев вызывали условия банкротства сельхозпредприятий. По их предложению была опущена планка для определения основной деятельности по производству сельхозпродукции: выручку от ее реализации снизили с 70 до 50 процентов от общей суммы выручки.
В результате внесенных поправок более четко и конкретно были определены меры по восстановлению платежеспособности должника, перепрофилированию производства, закрытию нерентабельных производств, ликвидации дебиторской задолженности, продаже части имущества, уступке прав требований должника, продаже предприятий с сохранением рабочих мест.
Много нареканий вызвали статьи закона о банкротстве гражданина. Вопрос был спорным, поскольку действующий Гражданский кодекс не давал четкого ответа на этот вопрос. Поэтому в законопроект был введен пункт, устанавливавший, что положения о банкротстве граждан, не являющихся индивидуальными предпринимателями, вступают в силу с момента вступления в силу соответствующих изменений в Гражданский кодекс РФ.
А по инициативе Правительства РФ было уточнено наименование госоргана, занимающегося процедурами банкротства: к названию Федерального управления по делам о несостоятельности были добавлены слова «и финансовому оздоровлению». Это, несомненно, отражало его новые функции.
Таблицы принятых и отклоненных поправок, как и законопроект во втором чтении, были также приняты квалифицированным большинством — свыше 300 голосов «за». Без возражений и обсуждений прошло в декабре 1997 года и третье чтение. И тоже конституционным большинством в 341 голос.
А вот в Совете Федерации одобрение закона «О несостоятельности (банкротстве») было не столь однозначным, хотя представитель Комитета СФ по вопросам экономической политики Вадим Густов и предложил его одобрить. Он, правда, сделал оговорку, что при обсуждении в законе было выявлено много шероховатостей. Но, по его словам, «дело в том, что сейчас старый закон практически не работает, он реализуется лишь с учетом 28 или 30 специальных инструкций по его применению. Поэтому мнение членов комитета было едино: этот закон надо одобрить».
Густову возразил сенатор Владимир Платонов. Он согласился, что новый закон гораздо лучше того, который действовал на тот момент, но высказал и ряд замечаний — в частности, что в нем не определена ответственность органов государственного управления за невыполнение своих финансовых обязательств перед предприятиями, приведшее к утрате ими платежеспособности. Владимир Чуб предложил не спешить с одобрением закона, а создать согласительную комиссию.
Однако Вадим Густов заявил, что настаивает на одобрении закона, поскольку «его отсутствие еще более усугубляет обстановку: без него мы вообще не можем заниматься процедурой банкротства. Большинство членов Совета Федерации подержали эту позицию. Закон «О несостоятельности (банкротстве)» был принят и направлен на подпись Президенту РФ, где тот не встретил возражений и в январе 1998 года был подписан, вступил в силу и действовал до 2002 года, когда Госдума приняла новую, третью версию этого законодательного акта.
