Ежегодно 29 марта отмечается День специалиста юридической службы в Вооруженных Силах России – профессиональный праздник военных юристов, установленный Указом Президента РФ №549 от 31 мая 2006 года «Об установлении профессиональных праздников и памятных дней в Вооруженных Силах Российской Федерации». В новой публикации мы напомним, что учредителем школы «для образования военных законоведов» по праву считается император-реформатор Петр I. Первую часть материала можно прочитать по ссылке.

Примечательно, что многие положения Воинского артикула Петра I сохраняли актуальность и в более поздние периоды. Так, отдельные статьи о судопроизводстве были впоследствии включены в различные редакции военных уставов в XVIII и XIX веках, а форма протокола и порядок заслушивания свидетелей оставались фундаментом для военных судов на всём протяжении существования Российской империи.

Если же говорить о роли Петра I в развитии этой сферы, то нельзя недооценивать его личное участие. Государь не только отдавал приказы и подписывал указы, но и старался контролировать процесс разработки правовых норм. Во время подготовки Воинского артикула он знакомился с образцами западных воинских кодексов, брал у иностранных специалистов переводы, выслушивал мнение ближнего круга сподвижников. Некоторые положения артикула и военного устава были приняты после продолжительных обсуждений на заседаниях, где присутствовали не только военные, но и представители тогдашнего Сената и Берг-коллегии, поскольку Пётр интересовался в том числе организацией работ на военных заводах. Хотя нам сегодня сложно понять, насколько глубоко он вникал в каждую статью, многие современники указывали, что ему было интересно досконально разобраться в том, как именно будет работать судебная система в армии, поскольку уровень дисциплины и законности в войсках напрямую отражался на боеспособности страны.

В то же время надо отметить, что Воинский артикул 1715 года и Военный устав 1716 года не были абсолютными новаторскими документами, вырванными из контекста российской правовой истории. Они восприняли немалый пласт традиционных норм, в том числе телесные наказания, конфискации имущества, а также выступление «добрых людей» в качестве свидетелей. Но главное отличие петровских актов заключалось в том, что теперь всё это обрело форму систематизированных статей с относительной универсальностью применения. Если ранее было возможно множество исключений, закреплённых в отдельных царских указах или обусловленных сословным статусом обвиняемого, то новые документы старались единообразно определить, что такое воинское преступление и как его следует карать или рассматривать в суде. Ключевым моментом становится появление понятия «воинская честь» – не только для офицеров, но и для солдат, которые должны были соблюдать субординацию, выполнять приказы и оказывать взаимную поддержку. Любое поведение, подрывающее честь полка или роты, становилось предметом судебного разбирательства. Такие новшества показывают, что Пётр осознавал важность внутренней мотивации военных, а не только страха перед наказанием. Введение таких норм во многом формировало новую корпоративную культуру, внутри которой офицеры начинали ощущать себя ответственными не только перед государём, но и перед своими сослуживцами, и чем больше эта культура укреплялась, тем выше становилось качество исполнения воинской обязанности.

Однако было бы ошибкой идеализировать ситуацию: воинская честь становилась реальным фактором лишь постепенно, и на уровне младших чинов зачастую оставалась декларацией из устава. При всём том, практика показывает, что даже эта декларация способствовала распространению более гуманных и упорядоченных методов управления. Ещё одной составляющей реформ было закрепление вертикали военного суда: теперь решения по наиболее серьёзным преступлениям не могли приниматься на месте, а должны были быть одобрены вышестоящей инстанцией, что в перспективе создавало систему апелляций. Разумеется, на практике такая система не сразу стала эффективной, но сам факт существования порядка обжалования приговора был существенным шагом вперёд по сравнению с предыдущими временами. Кроме того, в Воинском артикуле содержались указания на необходимость соблюдать «истину» при вынесении приговора, то есть следить, чтобы наказание соответствовало вине. Такие формулировки, пусть и звучащие несколько абстрактно, обозначали зарождение этического компонента в военном законодательстве. Понятию «истина» придавалось значение не только моральной, но и процессуальной категории, предполагающей установление всех фактов дела. Таким образом, Пётр фактически вводил в оборот законодательные принципы, по которым воинский суд превращался из инструмента произвола командира в институт, призванный реализовывать закон в армии.

Подобные тенденции связывают реформы Петра в области военного права с общим направлением абсолютистского государства, которое, стремясь централизовать власть, вводило единую норму «от имени государя» в каждую область жизни подданных. Армия, будучи крупнейшей «корпорацией» государства, становилась основой для обкатки новых принципов организации и управления. Особенно важно, что армия Петра быстро растёт численно и становится опорой внешней политики Российской империи. Это означало, что дисциплина, порядок и качественное управление внутри войск имеют первостепенное значение. Государь всё больше убеждался, что личная смелость и героизм – хотя и очень важные свойства воинов, но без единого правового поля невозможно поддерживать постоянно высокую готовность, и что слишком жёсткий произвол командиров может подорвать боевой дух армии. Следовательно, упорядоченная военная юстиция была нужна для того, чтобы солдаты и офицеры, даже в условиях военных походов, чётко понимали границы своих прав и обязанностей. Подготовка кадров для подобной системы правосудия стала логичным шагом, ведь требовались люди, способные не только писать приговоры, но и грамотно формулировать обвинения, защищать права обвиняемых, составлять рапорты.

Первые военно-юридические школы при Петре, хотя и были далеки от полномасштабных правовых институтов, заложили базу, на которой в дальнейшем развивались судебные канцелярии, военные коллегии, кадетские корпуса и другие элементы постоянного обучения воинских кадров. Следует оговорить и тот факт, что само понятие «военно-юридическая школа» в начале XVIII века не имело чётких границ. Часто это были классы или курсы при каком-нибудь из петербургских учреждений, или же при отдельном полку, куда назначали преподавателей из числа наиболее грамотных офицеров. Сверхзадачей таких школ было научить будущих военных чиновников правильно понимать статьи нового Воинского артикула, правила ведения допросов, ознакомить их с элементарной логикой судебного процесса. При этом изучались основы латинской терминологии, которая ещё применялась в Европе, а также основы международного права, в том числе морского, поскольку российский флот при Петре активно развивался. Так заложились предпосылки к тому, что в более поздние эпохи система военной юстиции начнёт формировать собственное сословие профессионалов.

Если смотреть шире, то появление Воинского артикула и Военного устава поднимало более общий вопрос о том, как соотносится военная и гражданская юстиция в государстве. Пётр I не стремился жёстко разделить их на две несвязанные сферы. Напротив, он считал, что военные суды должны тесно взаимодействовать с гражданскими учреждениями в тех случаях, когда речь идёт о преступлении не только против военной дисциплины, но и против частных лиц или имущества. Бывали ситуации, когда офицер или солдат обвинялся в общеуголовном проступке (убийстве, грабеже, подделке документов), и Пётр указывал, что такое дело не может быть только «воинским», оно требует консультации с прокурорами и следственными органами гражданского ведомства (см.: Полное собрание законов Российской империи. Собрание Первое. Том V. 1716. №2883). Эта гибкость помогала военной юстиции избежать замкнутости, когда командиры могли скрывать преступления своих подчинённых. Однако нужно признать, что желаемые цели и реальная практика часто расходились. Сложные условия войны, нехватка квалифицированных кадров, удалённость гарнизонов – всё это затрудняло полноценную связь между военными и гражданскими судами. И всё же идеи, заложенные Петром, сохраняли свою актуальность вплоть до реформ в более поздние времена, потому что демонстрировали подход, в котором государство, желая утвердить свою власть, стремилось к систематической регламентации во всех сферах, и в том числе в армии.

Постепенно, шаг за шагом, это приводило к формированию корпоративной этики и культуры ответственности у военных. Армия в процессе реформ сталкивалась со сложными вызовами: нередко одни и те же статьи Артикула могли применяться крайне неоднородно в разных гарнизонах, поскольку командиры варьировали жёсткость наказаний, а судьи отличались по своему уровню подготовки и личным взглядам. Но именно наличие общего правового поля, заданного петровскими актами, в конечном счёте способствовало унификации судебной практики, особенно когда все более широкое распространение получили письма и предписания из столицы с разъяснениями тех или иных спорных вопросов. Дополнительным толчком к развитию военной юстиции стало то, что Пётр I придавал особое значение пропаганде новых правил. Так, при провозглашении Воинского артикула в полках нередко проводились строевые смотры, на которых офицеры или специально назначенные чины зачитывали статьи, разъясняли их нижним чинам, отвечали на вопросы. Разумеется, не все солдаты могли полноценно понять сложную юридическую лексику, но сам ритуал публичного оглашения законов имел большое влияние на формирование дисциплины. Затем, когда солдат или офицер нарушал те или иные положения артикула, его могли публично уличить в «неведении» или «злостном нарушении» правил, которые он «сам слышал и знал». Такая практика постепенно делала воинские законы более зримыми и понятными, превращала их в фактор повседневной военной жизни.

Многочисленные документы из «Полного собрания законов Российской империи» (особенно первой четверти XVIII века) показывают, как шла эта работа по «доведению» законов до мест, и с каким трудом преодолевалось сопротивление старых воевод, администраторов и полковых командиров, привыкших самостоятельно решать вопросы о наказании солдат за проступки, опираясь лишь на традиции или личные предпочтения. Но верховная власть настойчиво подталкивала их к соблюдению норм артикула и устава, раздавая приказы, указы и письма с осуждением тех, кто так или иначе нарушал новый порядок. Совокупность всех этих факторов – законодательной регламентации, организационных мер, введения системы обучения и разъяснения – позволила к концу царствования Петра I сформировать в российской армии относительно устойчивую систему военной юстиции, которая имела собственные кодифицированные законы, правила судопроизводства и корпус людей, способных (пусть даже на базовом уровне) применять эти правила. Привычка руководствоваться централизованным законодательством, а не волей конкретного начальника, в корне меняла характер взаимоотношений в военных коллективах и способствовала переходу к более современной бюрократической модели управления, соответствующей духу петровской эпохи.

Если сводить всё вышесказанное к одному главному итогу, то можно утверждать, что именно во времена Петра I в России оформились ключевые институты военной юстиции: законодательная база, представленная Воинским артикулами 1715 года и Военным уставом 1716 года, а также зарождающаяся сеть военно-юридических школ, призванных готовить специалистов, разбирающихся в этих документах и способных осуществлять правосудие в армии по единым для всей страны правилам. Безусловно, историческая действительность того времени была полна противоречий, и многое из задуманного Петром реализовывалось непоследовательно, с большими издержками и сопротивлением консервативных сил. Однако невозможно отрицать, что заложенные им основы военной юстиции отразили новую идеологию регулярной армии и стали опорой дальнейших реформ. С одной стороны, результатом стало более жёсткое и масштабное применение наказаний для поддержания порядка в огромной армии, которая вела длительные войны. С другой стороны, появился прецедент обязательной письменной и процессуальной формы, новые представления о воинской чести и обязанностях офицера, создалось пространство, в котором военные суды могли действовать по определённому регламенту, а не по личной прихоти командиров.

Именно в этом и заключается исторический вклад Петра I в развитие военной юстиции России: от Воинского артикула 1715 года, который систематизировал уголовно-правовые аспекты, до Военного устава 1716 года, давшего целостное представление об организационных принципах вооружённых сил. Даже если многие новшества не сразу нашли полное отражение в практике, сам факт их законодательного закрепления стал мощным стимулом для дальнейшего прогресса военной и правовой культуры. Впоследствии этот опыт претерпел многочисленные изменения, дополнялся и уточнялся при следующих российских монархах, но фундамент, созданный Петром, в существенной мере определил лицо российской армии и её судебных институтов на долгие десятилетия вперёд. Новая правовая система, пусть ещё несовершенная и во многом жёсткая, укрепила государство, подчинила военную среду единой воле монарха и задала курс на дальнейшую бюрократизацию всех аспектов жизни страны.

От первых проектов воинских законов к появлению Воинского артикула 1715 года и далее к принятию Военного устава 1716 года Россия прошла путь от относительно разрозненных норм и практик к полноценной системе военно-правовых институтов, где судебные функции, наказания и порядок разбирательств перестали быть хаотичными. Это означало прогресс не только для военного сословия, но и для формирования правосознания в стране в целом. И хотя многие историки указывают на противоречивость и «сырость» ряда положений Воинского артикула, он, по сути, стал первым в отечественной истории документом такого масштаба, вобравшим в себя уголовно-правовые и процессуальные нормы для вооружённых сил. 

Андрей Кирхин

*Мнение редакции может не совпадать с мнением автора

*Стилистика, орфография и пунктуация публикации сохранены